— …то есть братья Кордовера вполне могли быть в его команде?
Лоле Диас, Алексею Осипову, Дине Воляк, Саше Николашкиной, Аркадию Драгомощенко, Кате Вайнер, Алле Либов, Лине Никольской, Тане Гориной, Ефиму Кучеру, Кате Соллертинской, Элле Митиной, Игорю Маркову, Рафаилу Нудельману, Саше Окуню, Соне Тучинской, Тане Черновой.
— А знаешь, как это называется, а, Можар? — спросил Андрюша из-за своего огромного, сколоченного из досок, самодельного стола в углу мастерской.
С одобрением он отметил, что она тоже принадлежит к породе хранителей, кто не дает упасть ни колоску с телеги воспоминаний — и не только своих. Она с душевной готовностью принимала и несла в себе то, что составляло приметы обыденной жизни близких людей еще до ее рождения, — всё, о чем рассказывали ей покойная мать, бабушка, тетка-монахиня…
Толстяк бережно разложил на столе переданный ему сиреневатый бланк с бледно проступающим, как водяные знаки на купюрах, известным автопортретом Эль Греко, с крупной «шапкой» поверху листа, в которой перечислялись все должности и звания Захара Мироновича Кордовина; приготовился писать диктант, ни дать ни взять — усердный второклассник.
— Да, город такой, Майями-Бич. Во Флориде.