— Зачем пробки, — возразил тот. — Просто не видал я тебя, и всё. Не могу описать наружность. Никак не могу.
— Сеньор Кордовин? Вы слышите меня? Я звоню из больницы «Ла Пас», Мадрид. К нам привезли сегодня сеньору Маргариту Шоркин. Вы знаете ее, да?
— Андрюша! — вскрикивает Захар. — Ты живой?! Живой?! — и сладостно, освобожденно плачет…
— Почему ты всегда пролетом, проскоком? — недовольно бурчал тот. — Могли бы сегодня пойти в одно интересное место, тут недалеко: знаешь, театр — не театр, а что-то вроде такого действа, с масками из воска, которые они меняют по ходу представления, и у тебя возникает полное ощущение, что…
Он вернулся в зал кафе, к своей чашке с лужицей жженного цвета на донце, сел и принялся медленно листать газету, не понимая текста.
Она хмыкнула, плюхнулась в глубокое кресло рядом с кроватью и потянулась к пачке сигарет.