Был этот мастер усталым и прямодушным, в линялом синем халате. Разговор шел под мерный шум механического подскока заводных деталей на конвейере.
— Нет, — смеясь и любуясь ею, сказал он для того, чтобы еще посмотреть, как она среди улицы, не обращая внимания на прохожих, показывает ему «удар полной стопой».
— Ну, мама, — втолковывала та. — Как ты не понимаешь: это для поджога танков! Враг на пороге!
Его пристрелили мгновенно, с первой пули, и тридцать лет спустя старый Глейзер показывал очередному маленькому гопнику-Захарке канализационный люк, на котором дед Рува лежал целые сутки…
Именно Игорь пристрастил Захара к букинистическим, и начался изнуряющий гон, вечные поиски редких изданий, обмены, звонки букинистам, странные знакомства, удивительные трофеи: в том магазине, что на Московском проспекте, за Технологическим институтом, Захару удалось купить синодальное издание Библии с полным циклом гравюр Доре.
Их неплохо учат в этих западных университетах, они много знают, но… сами вполне беспомощны, и на ощупь никогда не отличат старый холст от подделки. В отличие от наших российских ребят из академии художеств или какого другого института. Бог знает, подумал он, кто натаскивал наш нюх и кто затачивал нашу остроту: может, советская власть?