Владимир Игоревич кинулся и осторожно, на вытянутых руках передал картину эксперту.
— Не шептать! — крикнула из кухни тетя Лида. — Говорите нормально!
В ответ — шум льющейся воды в ванной на втором этаже: слониха принимает душ…
Священнодействие началось со слегка подброшенного и пойманного на широкую щеку ножа куска сырого мяса, за который взялись искусные руки повара. Нож мелко-мелко шинковал податливую плоть, нежно переворачивал с боку на бок, совершал какие-то глиссандо вдоль и поперек куска, — все в ритме стремительного танца, недоставало лишь музыкального сопровождения. Следом чародей густо посыпал мясо перцем, солью, какими-то особыми специями; и вновь часто-часто трепеща ножом, гладил и перебирал нежный шелк сырого фарша. И когда казалось, что более мелко порубить уже нельзя даже родниковую воду… вновь приступал: собирал в горочку, раскладывал на доске, разглаживал…
Несмотря на упомянутую «старость и усталость», это был все тот же великолепно артикулированный, выразительный баритон, с тем же неуловимо «старосветским» выговором коренного ленинградца, с проникновенными — когда это нужно — модуляциями голоса, которому в юности Захар совершенно не мог противиться.
— Заведующая хозяйственной частью. У кого еще можно было взять топор, причем, действительно, ржавый.