«Папа, почему этот испанец сидит с голой задницей?»
Раза три-четыре грандиозные вечеринки устраивала в родительской квартире Людка Минчина. Но тут уж должно было слишком многое сойтись: чтобы отец с матерью и теткой уехали на его персональную выставку в Третьяковке, а Ирина легла в стационар подлечить сердце, — и вовремя, и правильно: ее слабое сердце не выдержало бы тех страшных картин, которые разворачивались в комнатах, коридорах, на кухне и в ванной комнате квартиры народного художника РСФСР, лауреата Ленинской премии С. И. Минчина.
— Что ж ты запыхался, гевер, зарядку не делаешь?
Но главное — Аркадий Викторович оказался кладезем разных художнических сведений, помнил весьма забавные детали событий даже и многолетней давности, связывал одно с другим и делал самые неожиданные выводы. Словом, человеком оказался занятным и острым.
— Присаживайтесь, — кивнул Михаил Сергеевич на один из стульев. Захар, помятуя о заднице Сереги Мануйлова, сожженной ипритом, сказал «благодарю», обошел указанный стул и сел на соседний. И сразу успокоился.
Ваша Рита, Семен Рувимович, девочка очень способная, но… Построже бы с вашей Ритой… Ваша Рита дерется с мальчиками, куда это годится!