До Омска мы долетели без приключений. Новостей с фронта тоже не было. Зато местный генерал-губернатор откуда-то прознал о моем прилете и явился, жертва субординации, лично засвидетельствовать свое почтение! А у меня здесь даже не было филиала шестерки, чтобы расследовать, откуда появилась утечка сведений и кто уже в курсе, что я тут нахожусь…
– Вот те раз, «ничего», – удивился я, – перечисляю в порядке убывания опасности: залповая стрельба японцев, их же зенитки, «Спиты», неисправности самолета и покушения то ли англичан, то ли тех же япов.
К полудню у нас вышла из строя почти половина пулеметов, а японцы все лезли. К минометам кончались мины – они были в Хуицаинзе, но их просто не успевали подвозить, расход превышал все мыслимые цифры. Кончились мелкие авиабомбы, а весь перешеек заволокло дымом, под прикрытием которого японцы уже несколько раз прорывались на дистанцию автоматного огня.
– Ну, может, минут сорок, – не стал упираться я, – все равно завтрак еще толком перевариться не успел.
Секретарь был местный, из Николаева, и слово «лангуст» было ему незнакомо – ну не продают на николаевском базаре таких зверей! Зато он читал Киплинга… С омарами в Николаеве тоже была напряженка, так что вторая лодка получила и вовсе насекомое имя. А когда спохватились, было поздно, имена уже фигурировали во многих документах.
– Или взять уже известного не только в Георгиевске, но и за его пределами выразителя интересов рабочих, – продолжил его мысль я.