Ведьма выхватила кинжал и, всунув в щель, использовала как рычаг, откалывая кусок скорлупы. В образовавшийся проём тут же высунулся мокрый клюв, затем яйцо вздрогнуло от последнего натиска и вдруг распалось, заставив своего обитателя с протестующим «Мияу!» вывалиться прямо под ноги лучнице.
Птенец, завидев приближающуюся с явным намерением прибить его лучницу, прекратил голосить и на заплетающихся ногах бросился ей навстречу. Не по-кошачьи повизгивая от радости.
«Скоро. Скоро равновесие будет восстановлено. Глаз за глаз».
Сложно было представить себе зрелище, менее напоминающее могучего властелина небес. Мокрое, неловкое, с какими-то жалкими клочьями вместо роскошных перьев, существо напоминало чёрно-рыжего телёнка, неуклюже волочащего за собой крылья и при этом жалобно мяукающего.
Сейчас твари, победно урча, крутились над тем, что когда-то было грифоном. Чёрным. С белыми перьями на груди. Некогда могучее создание, способное ударом клюва свалить быка, теперь выглядело жалким.
Ночь выдалась безумно холодной. В горах всегда так — днём печёт солнце, но стоит ему скрыться — наступает такая стужа, что зуб на зуб не попадает. Разжигать костёр ведьма не решилась — грифон мог вернуться в самое неподходящее время. Зубы выбивали отчётливую дробь, холод грыз кости. Слава богам, что птенец насытился и заткнулся.