Первую роту в батальоне боялись и уважали. "Боевики" из штаба дивизии пускали счастливую слезу умиления, наблюдая ка десантники-штурмовики, добросовестно и методично валят все мишени на стрелковом поле, а потом подхватив на носилки "раненного" ротного совершали марш-броски и переходы. Леха возлегал на носилках и заруливал ротой. Рядом с личными носилками ротного шествовал ротный писарь с неподъемным рюкзачищем, и по первому требованию наливал из термоса кофе, подавал бутерброды и носился вызывая взводных. Как-то на полковых учениях командир полка заинспектировал десантно-штурмовой батальон. Весь личный состав роты во главе с офицерами стоял в положении для отжимания в позе "полтора", а доблестный ротный сидел рядышком в раскладном креслице мирно покуривал, и читал подчиненным статьи из Боевого устава. Комполка восхитился подобной методой обучения, и послал всю роту за тридцать километров штурмовать сопку, на которой располагался ЗКП условного противника. Леха ничего не сказал, а принялся исполнять приказ. Через два часа комполка и комбат ДШБ были вызваны к руководителю учений одному очень красивому и толстому адмиралу, который в восторге брызгая слюнями рассказал "страшную" историю о том как он находясь на ЗКП противника, подвергся нападению неизвестных матросов, которые шли в атаку в тельняшках и касках кричали "полундра", и зверским образом отмудохали всю комендантскую службу, ворвались в бункер, повязали всех офицеров, сперли все карты и испарились в неизвестном направлении. Причем адмирал действительно восхищался, матросы его не тронули, а их предводитель здоровенный офицер, довольно четко представился, объяснил свои действия и доложил, что выполняет задачу поставленную командиром полка. Командир полка открыл рот и пустил слюни.