«Этого достаточно... Твоё желание заставило Пряди качнуться, побежало волной туда, где могло быть услышано, и... Вернулось обратно исполненным...»
Слово было повторено с прежней интонацией, в меру снисходительной, в меру самоуверенной. Впрочем, у Траниса были причины вести себя подобным образом.
В голосе Мэтта гулко прозвенело непонимание. Причём непонимание, которым чаще всего страдают дети: если дядя такой сильный и умелый, то почему он вчера ринулся в бой, а сегодня остался в стороне? И невдомёк малышу, что «дядя» влезает в неприятности, лишь когда одуреет настолько, что забывает очень простую истину: из любого лабиринта есть по меньшей мере два выхода. Но каждый из них, в силу стервозности богини, держащей в тонких пальчиках нити судеб, окажется входом неизвестно куда.
«И это говорит тот, кто не прекращает собственного обучения ни на минуту...»
— Я бы предпочёл лечь, но на сон времени не хватит.
— Но его высочество... Ему ведь было больно. И будет. Разве нет?