Стир’риаги не требовалось открывать глаза, чтобы рассмотреть моё лицо, но серебристые ресницы всё же дрогнули, медленно поднимаясь и позволяя убедиться ещё в одном признаке увядания: лиловая ночь сменилась тоскливыми грязно-серыми сумерками. Когда-то давно эльф, находясь под властью безграничной ненависти, незаметно для себя провёл обряд, похожий на syyth, навсегда впечатав в память собственной плоти образ ребёнка, нелепо, но действенно и безжалостно сокрушившего все надежды, тайные и явные; на опознание врага дяде понадобилось ещё меньше времени, чем племяннику, но то, что я заметил в тусклых глазах, несказанно удивляло.