— Так, стоп! — вскинул руки Виктор. — Инин, Пагрушев — упор лежа, десять отжиманий!
— Я чего-то не понял, пацаны, че за базар? Если есть вопросы — к Ревазу, а меня своими проблемами не грузите.
Хорек сторожил на дальнем конце участка. Они с молодым бугаем по кличке Лоб сидели в беседке и мирно травили.
Водитель ждал в машине. Виктора усадили на заднее сиденье, между «пацаном» и вторым кавказцем, а тот, которого звали Гиви и который, судя по всему, был старшим, сел на переднее сиденье.
И ответ был очень простой: если ты покупаешь продукцию, сделанную в твоей стране твоими людьми, твоим народом и тем самым стараешься наполнить своими деньгами внутренние экономические, внутристрановые контуры, а не выводишь их вовне, в Германию за «мерседес», если ты платишь этими деньгами своему народу, а не какому-то другому, то вот это и есть некоторый твой способ самоидентификации, то есть способ любви к соотечественникам…
— Потому оно и в заднице, — свирепо отбрила его Ирина. — Все, за дело.