Ехать оказалось недалеко — до рынка у соседней станции метро. «Ауди» притормозила у боковых ворот, охранник, ничего не спрашивая, суетливо распахнул створки, и они въехали на территорию рынка, затормозив у бокового входа в притулившуюся у самых ворот шашлычную.
— Ну так пусть откроют. Тем более что процессия уже прошла, так что смысла мерзнуть… — И он передернул плечами.
— Далеко. На краю света. У черта в жопе, — жестко объяснила Ира, — там есть мебельная фабрика и больше ничего. И единственное, что каждый день видят местные мальчишки, это беспробудное пьянство и не менее беспробудное воровство. Так вот, я хочу открыть там спортивную школу. Причем мне не нужны чемпионы. То есть если будут — пожалуйста. Но мне нужен блеск в глазах мальчишек и их твердые представления о том, что должно мужчине, а что — нет. Кем может и должен быть настоящий мужик, а что достойно лишь презрения.
— Ну а что он так распалился-то? Вряд ли оттого, что вы отметили его слабое знание предмета.
Ира хлопнула ладошкой по кнопке, села на кровати и несколько мгновений сидела так, с закрытыми глазами. За спиной слышалось мерное сопение Славика. Слева, у стены, завозился в своей кроватке Павлик. Ира с трудом разлепила левый глаз, покосилась на окно, еще даже не начавшее светлеть, и, тихонько вздохнув, поднялась на ноги.
— Это матери нужно, — ответил отец, по его голосу чувствовалось, что он усмехается. — Причем не столько результат, сколько сам процесс. Она потом перед всеми соседками и приятельницами хвастает, что стоило ей заикнуться, как ты, мол, тут же бросился все делать.