Мармеладов замолчал, как будто голос у него пресекся. Потом вдруг поспешно налил, выпил и крякнул.
Бледное лицо Раскольникова вспыхнуло; его как будто всего передернуло; глаза загорелись.
«Во вкус вхожу в иных пунктах!» – подумал он про себя.
– Ну, так и есть! – злобно вскрикнул Порфирий, – не свои слова говорит! – пробормотал он как бы про себя и вдруг опять увидал Раскольникова.
– Эвося! О чем бредил? Известно, о чем бредят… Ну, брат, теперь чтобы времени не терять, за дело.
Он стоял пред нею в двух шагах, ждал и смотрел на нее с дикою решимостью, воспаленно-страстным, тяжелым взглядом. Дуня поняла, что он скорее умрет, чем отпустит ее. «И… и, уж конечно, она убьет его теперь, в двух шагах!..»