– Да ну? – Сын Святослава, похоже, удивился. – Ужели смерть слаще?
Отрок кинулся из горницы – выполнять, но его перехватил окрик воеводы.
Пальцы нурмана сжали плечо мальчика так, что внутри что-то хрустнуло. Торгисль даже не дрогнул.
– Я так мыслю, княже, – сказал воевода с достоинством. – Подмогу нам собирать – некогда. Время – дороже. Пути сейчас добрые. Надо спешно поднять гридь, старшую и младшую, всех, кого можно собрать за три дня. И пусть идут к Полоцку. Вперед большие дозоры послать – чтоб ни один гонец к Владимиру не проскочил. И еще послать кого-нибудь – связаться с теми людьми Роговолта, что уцелели. Они свои кривичские леса знают: запрут тропки-дорожки – барсук не проскочит.
Единственная радость – потешные бои с собственными гриднями да ловитвы. Тут уже Олег своего не упускал: охота была его страстью. Брал он вепрей и медведей. Но особенно любил турью охоту. Потому что нет в лесах зверя сильнее и опаснее, чем матерый бык-тур. Как раз такого выследили вчера княжьи люди в лесу за весью Черные Пни.
То ли смущенные отступлением собственного князя, то ли от грозного вида киевской рати, но овручане дрогнули и побежали.