– Я, мой конунг! – Нурманский ярл выдвинулся вперед.
Надевать скоморошью «полумаску» Славка не стал. Ночь безлунная, одежка на нем – нурманская. Сойдет за своего. Вооружился легко: меч, топорик, кольчужка, войлочный колпак, который можно надвинуть до глаз. Панцирь, шлем, щит – оставил. Сапоги сменил на мягкие поршни. Ему нынче не в строю биться, а лазать да прятаться.
Добрыня вошел в светлицу, едва Сигурд ее покинул. Дядя Владимира видел и слышал все через потайное окошко.
– Помнишь, боярин, как десятником у меня служил? – спрашивает князь-воевода.
– Кто здесь был? – спросил он, нависая над княжной.
Весть же о том, что на киевском троне ничтожный правитель, наверняка порадует паракимомена Василия. И, возможно, даже самого василевса Иоанна, который, после булгарских событий, очень серьезно относился к россам.