Отмстить за обиду Владимира – это для новгородцев не цель. Тем более, когда речь идет о киевском князе и киевской силе.
Славка покосился на отца: тот ухмылялся. Нравился ему решительный нрав матери. По правде говоря, в доме ее боялись куда больше, чем хозяина. Страшней Сладиславы для дворни был, пожалуй, лишь дядька Рёрех. Да и то потому, что – ведун.
– Что ты болтаешь, дурной? – сердито закричал Ходья, скидывая с плеч тяжеленную, как бревно, десницу дружинника.
Жеребец взлетел на кручу. Впереди лежала степь, за ней – полоски возделанной земли, а дальше, примерно в тридцати-сорока стрелищах, – темнел крохотный зубчатый кубик-городище.
Серафимий, вопреки ожиданиям, оспаривать решение тиуна не стал. К немалому огорчению тиуна, который очень надеялся получить от Собачьего Глаза взятку за отмену вердикта, дающего преимущество воинственному нурману.
– Братья Серегеичи, – сказал Блуд. – То ли сами догадались, то ли меня кто-то выдал. Они мне не верят. Если бы не Ярополк, они бы уже добрались до моего горла, – боярин с опаской потрогал кожу пониже второго подбородка. Будто почувствовал прикосновение железа.