Киев. Лето 975 года от Рождества Христова.
– Третьего дня голубь прилетел. Если письму верить, сегодня будет.
Ответила ему княжна или нет, разглядеть не успел. Заслонили ворота.
– Земли Свенельда – хорошие земли. А могут стать еще лучше, если ими правильно управлять, – продолжал Блуд. – Покойный Лют был замечательным воином, но плохим хозяином.
Расстроенный и обиженный Ярополк подтолкнул ромея к выходу. Евпатий, сын Алакиса, упираться не стал. Хотя он тоже был удивлен не меньше Славки. И еще подумал, что с таким архонтом россы вряд ли представляют опасность для империи. Что бы там ни думал о нем киевский воевода, но сын константинопольского патрикия не собирался изменять своей родине. Когда у него появится возможность вернуться в Константинополь (а в том, что такая возможность появится, Евпатий не сомневался – воевода Серегей дал ему слово), Евпатий непременно ею воспользуется. Никто в Палатии не упрекнет его в том, что он развязал язык. Главнейшая задача разведчика – вернуться живым и принести новые сведения о враге.
Нет, не увести ему нынче Рогнеду. Значит, надо убираться из Полоцка.