Кагги-Карр вернулась, когда солнце стояло еще высоко над горизонтом. Вид у нее был торжествующий.
– Повторите, господин главный государственный распорядитель!
О подлой измене Руфа Билана все узнали с величайшим презрением.
– Если ты не согласна, – сказал Страшила, – мы не будем настаивать. Мы пошлем в Канзас другую ворону, помоложе тебя.
И на третий день пленники опять появились перед разъяренным диктатором.
Думал он долго, часа три. Иголки и булавки от напряжения далеко высунулись из его головы, и Дровосек тревожился, что, быть может, это вредно его другу.