Они по-прежнему улыбаются друг другу, но голоса их стали такими сдавленными, тихими, что мне приходится мести совсем рядом, иначе не слышу. Другие острые подходят поближе.
Остаток дня он спорит с остальными о том, почему они не голосовали, но они не хотят говорить, и он как будто отступает, больше не заводит разговоров до последнего дня перед началом игр.
— Братцы, — сказал он, — все мы еще пьяные.
— Придется резать леску, док, — сказал Сефелт и обнял доктора за плечи.
— Я ограбил кассу на заправочной станции.
— Согласна, он может сыграть определенную роль в лечебном процессе, — говорит она и ждет. Опять она громоздит над нами молчание. Убедилась, что его никто не посмеет нарушить, и говорит дальше: — но считаю, что подобную идею следовало бы обсудить сперва с персоналом. Как вы на это смотрите, доктор?