— Ну и что с того, мак? Тогда она тебе: «Почему вас так расстроил именно этот вопрос, пациент Макмерфи?»
Когда Фредриксон раздвинул щеки, раздался такой звук, что я думал, маленького санитара отнесет к другой стенке.
Потом он с шумом выдувает воздух и без сил отваливается к стене. На рычагах осталась кровь, он сорвал себе ладони. С минуту он тяжело дышит, с закрытыми глазами прислонясь к стене. Ни звука, только его свистящее дыхание; все молчат.
— Это не рыба, — сказал Сканлон. — Это за выигрыш не считается.
На обратном пути началась сильная качка, катер скрипел, и Макмерфи угощал нас мрачными рассказами о кораблекрушениях и акулах. У берега волны стали еще больше, с гребней слетали клочья белой пены и уносились по ветру вместе с чайками. У оконечности мола волны дыбились выше катера, и Джордж велел нам надеть спасательные жилеты. Я заметил, что все прогулочные катера уже на приколе.
— Доктор, я считаю, что выкуривать за день три, четыре, а то и пять пачек — слишком много. А именно это и происходило у нас на прошлой неделе — после прибытия мистера Макмерфи… И я решила, что разумнее всего взять на хранение сигареты, купленные больными, и выдавать каждому по пачке в день.