Руперту не приходилось ухаживать за дамами и добиваться взаимности, женщины вешались на него сами, а он воспринимал это как должное. Но горе тем бедняжкам, кто желал не только его объятий, но и сердца.
— По желанию владельца и на усмотрение капитана, — быстро возразил Лефевр, подняв палец.
Скорей бы уж показался марокканский берег! Моё терпение на исходе. Тоску усугубляет хмурая погода.
И вот он сел, пристегнулся. Фил надел ему на голову пластиковую каску с лампой.
Я снова потёр хохолок. Думай, голова, думай!
Со всех сторон раздались вопли: «Прячься! Сейчас пальнёт!»