— Знаю, знаю. Но мне сказали, вы русский. А Карков — это русский из романа. Давайте сумку.
Я поднял голову и увидел, как по лестнице, с криком и ужасающим грохотом, чуть не кувырком катился старый штурман. Он пролетел, пересчитав все острые ступеньки, сверзся вниз и остался лежать неподвижный, безгласный. Наверху, растопырив руки, застыл обескураженный Логан.
— Так представьте, что вышиваете гладью. Берите иголку и нитку. Стежки не должны быть слишком частыми.
В конце концов бросили жребий. Николая Александровича выручила наследственная фандоринская удача.
Несколько лет я скитался по японским островам. Изучал мир, постигал себя. Научился питаться любой дрянью, не содержащей отравы. Защищаться, спасаться бегством. Доводилось и убивать, за пределами рая без этого никак. Оправдывался я словами Учителя, который говорил, что все мы часть одной Жизни, поедающей и питающей самоё себя. Если так, то почему я должен быть пищей, а не едоком?
— Послушайте доброго совета, мадемуазель. Вам не нужно с нами плыть.