Язык заполнил весь рот, распух. Губы тоже распухли, потрескались, болели. Каждый вздох — тяжелый труд. Глаза режет, словно под веками песок.
— Нет. Я… Наверно, теперь этого никто не сделает. Скар, не держи на меня зла. Я делала не то, что хотела, а то, что надо было делать.
Прошло десять минут. А может, пять. Ливия села. Лицо ее было белей скафандра.
— У меня руки были заняты, а она разлеглась, — начал оправдываться Крот. Все рассмеялись, просто покатились со смеху.
Страха больше нет. Ушел. Скар сильный, добрый, он защитит. А вдруг и это сон?
— Дык, на то она и Птица, — неуверенно вымолвил Барсученок. — А я высоты боюсь.