— Но… — прошептал я громче, — как же можно… у нее наряд вдовы!
— Вы намерены раздать свои сокровища бедным, — спросил я, — и уйти в монастырь?
Он приподнялся, сел, руки отыскали шлем, нахлобучил, ноги начали воздевать его с таким усилием, словно домкрат поднимал асфальтовый каток. Мне показалось, что он уже устал, пока надевал на себя железо.
— Ага, — ответил я охотно. Прочистив поочередно обе ноздри ей под ноги, я сделал вид, что жутко застеснялся, и потому подошвой звучно растер эти экскременты, причем ногу забрасывал, как конь копыто, как бы стряхивая подальше налипшее. — Мы… того, где больше плотють.
— Да, — проговорил он с трудом, — вот потому с дьяволом так трудно спорить. И состязаться. Даже самые стойкие из нас немножко… на стороне дьявола.
В темноте заскрипели доски, послышался глухой стук, словно он уронил на пол руку.