— Я умираю… И я больше всего жалею, что не могу… не могу…
Король в изгнании, сказал я себе. Наскоро построенные просторные шалаши, два побольше, сплетены из веток, а третий, посредине, покрыт выделанными шкурами. Правда, поверх шкур набросаны зеленые ветки. Похоже, их подновляют, чтобы листья не меняли цвет. Я невольно поднял голову. Над шалашами нависают кроны огромных дубов, но с пролетающего дракона можно заметить среди зелени желтое пятно.
— Да-да, леди Кантина… Очаровательная женщина. Благородная, изысканные манеры, старинная кровь… Конечно же, она не откажет нам в двух конях… А почему в двух? Разве не лучше еще два в запас? Я слышал…
Я не помнил, как меня вели дома и улицы, очнулся только в своей каморке. Нет, у меня уже не каморка — просторная комната для меня, поменьше для двух слуг. Лавка жалобно застонала: я обрушился, как подстреленный лось, но все равно крутился на ней как уж на горячей сковороде и встал до того, как лавка рассыпалась. Сердце стучало учащенно, будто бежал по эскалатору, кровь гремит в черепе, в груди стремительно разрасталось щемящее чувство острой потери.
— Давайте, отец Аврелий… тьфу, Августин!..
Стражи молча указали на двери в малый зал. Один оставил копье у стены и распахнул передо мной створки. В хорошо освещенном помещении за узким столом сидят двое. Шарлегайл ко мне лицом и спиной — плотного сложения мужчина в очень пышной одежде. Между ними серебряный кувшин и два золотых кубка.