Он стоял посреди комнаты, одетый просто, но, как говорят, со вкусом. Обычный такой зажиточный горожанин. Средний, самый средний из них. Живые черные, как спелые сливы, глаза наблюдали за мной с интересом.
У костра счастливо заорали. Гендельсон доволокся на подгибающихся ногах и тоже свалил олененка поверх моего гиганта. Его плащ окрасился кровью оленя, но все равно сидевшие смотрели на Гендельсона с великим почтением. Мой рогатый шлем с ящерицей не вызвал такого преклонения, как дракон с черным мечом.
— Мне эти заклятия незнакомы. Но я, кажется, поняла, что вы хотите…
— Потому что именно он дает свободу! Свободу мысли, свободу чувств, свободу… свободу от всего!
Он проводил меня насмешливым взором, я вывалился в коридор, за спиной хлопнула дверь, слышались тяжелые шаркающие шаги.
— Сейчас ее убирают, ваша милость. Моют, чистят. Отец сказал, что у нас редко бывают такие знатные гости.