Прикусил язык, подумав, что в самом деле зависит, тут сам сморозил глупость, но Гендельсону не объяснишь…
Он посмотрел на убитых, перевел взгляд на меня. Лицо стало злым и высокомерным.
Конечно, сверла изобрели не в наше индустриальное время, ими пользовались во времена Архимеда, однако вот так в архитектуре, гм… Для этого в самом деле надо было перепробовать дорический, ионический и коринфский, а потом всякие барокко, соцреализм, авангардизм и что-нибудь еще постмодернистское, чтобы наткнуться на такое решение.
— Но все-таки, — добавил я тихо, — не все.
Он сидел неподвижно, острые маленькие глазки буравили с такой интенсивностью, что я ощутил жжение.
— Ваше высочество, это слишком сложный вопрос. Могу сказать только, что мы очень сильны. Вы даже не представляете, насколько сильны… но одновременно в той же мере мы и несчастны. Мы ненавидим и на каждом шагу предаем друг друга. Мы предаем любимых, они предают нас. Мы предаем правителей, они нас и друг друга, и все мы прекрасно понимаем, что верность… верность осталась только вот в ваших королевствах.