— Ах так, — сказал я люто. — Ну ладно, пеший конному не гусь лапчатый…
— Я знаю, что мне делать. Поскорее понять, где я рухнул… и как можно быстрее вернуться обратно.
— Дело не в этом. Мы… и не только я связаны очень многими ограничениями, о которых многие из вас забыли. Мы не можем даже войти в ваш дом без вашего желания, а не то чтобы вломиться и чинить непотребства! А здесь, в публичном месте, я не могу, при всей своей власти, без вашего позволения присесть к вам за стол.
— В нашем племени так выражают восторг по поводу размеров храма. Здесь великолепно, а ваша роль здесь достойна зависти самых знатных воинов. А теперь покажите нам дорогу, мы очень торопимся. Пожалуйста!
В его светлых от старости глазах была любовь и жалость.
Мы выбрались из глубин леса, куда отступили на ночлег, Гендельсон громко забормотал молитву. Вся долина, казалось, пришла в движение: конница уже скрылась, за нею уходили пешие, а сейчас под охраной двухметровых заргов тяжело сдвинулись телеги. Тащили их крупные быки с на диво широкими грудными клетками.