Гендельсон спал, лежа на спине. Могучий храп разносился по комнате, заставлял трепетать язычок све тильника. Баронская пасть была широка, как труба подземной канализации. Я начал раздеваться, вспоминая встреченных в этом городе женщин. Именно женщин, мужские лица проходили мимо, как стертые пятаки.
Я залюбовался, глаза сумел оторвать, лишь когда свет восходящего солнца коснулся крыши замка, едва видимой из-за крепостной стены. Тот вспыхнул таким же оранжевым светом, радостный и посвежевший, совсем не та старая развалина, которую я видел ночью. Не веря глазам своим, я таращил глаза на свежую кладку, а те трещины и пробоины, которые заметил вчера, исчезли, затянулись, как окна в ряске от брошенного камня.
Дорога привела к неширокой речке. Кони пошли вдоль воды шагом, сами присматриваясь, выбирая брод. Далеко впереди молодая девушка вошла в воду по колено, тоже намереваясь перебраться на ту сторону. Нас она не видела, сосредоточенно всматривалась в темную воду.
Последний повернулся, вскрикнул и, бросившись моему коню под брюхо, перекатился там ловко, вскочил и понесся с невиданной прытью навстречу той массе, что неслась за нами следом.
— Вы чудовище! — сказал сэр Гендельсон с отвращением.
— Ты ничего не пропустишь, — пообещала она и опустилась со мной рядом. — Ты получишь все…