Я сбросил сапоги, ноги радостно загудели, разделся до пояса и опустился за стол. На столешнице, как и положено в комнате для мужчины, кувшин с вином, тянет оттуда кислым, большая глиняная кружка и головка сыра.
— Если коню тяжело, — сказал я заботливо, — то переночуем здесь, а уже утром…
— А я не испуган, — ответил я мирно. — Я говорил… или не говорил?.. У нас все это уже растет и дает цветочки. Нет, уже плоды, плоды… И еще какие плоды.
Я заставил себя распрямить спину, голова прямо, лицо бесстрастное, а нижнюю челюсть слегка подвыпятил. Выглядит, признаюсь, вызывающе, но зато и обязывает держаться, держаться, держаться.
— Быстрее! — заорал я. — Гендельсон, гони вовсю!.. Надо успеть проскочить, пока дорога чиста!
— Просто люблю варить суп, — объяснил он. — Разве не приятно сварить самому? Своими руками. Эх, юноша, не понимаешь…