— Это которого по его просьбе распяли вверх ногами, — поинтересовался я, — чтобы он не был распят подобно Христу?
Я указал на россыпь желудей. Сам я с тем же энтузиазмом разрушал плотные коричневые панцири камнем, скорлупки разлетались, ел с удовольствием, всегда любил орехи, а сейчас это так и вовсе деликатес.
Я внезапно ощутил, что мир застыл, скосил глаза и увидел, что листок, который ветерок завертел передо мною, завис в воздухе. Он не двигался, словно в застывшем стекле, так застывают в янтаре насекомые.
Я вышел на край большой поляны, но дальше не пошел, чтобы не потерять костер из виду. Поляна медленно переходила в пологий холм, там кусты и мелкие деревья. Похоже, юго-восток в той стороне, а умный в гору не пойдет, даже холм постарается обойти…
На воротах нас уже ждали, решетка поднялась кверху, когда мы были еще за сотню метров. Нет ни рва, ни вала, а значит, нет и подъемного моста. Хотя стражи ворот в таких доспехах, что в Зорре рыцари позавидуют, копья у всех одинаковые, ножны разрисованы очень искусно, а рукояти мечей отливают серебром и золотом.