Кони уже успокоились, шли ровным шагом, переговаривались на своем конячьем языке о драке с драконом, перемывали нам кости, злословили, мол, как себя дураки вели, а надо было правильно вот так и вот так, я уехал вперед, высматривая дорогу.
— Несчастный, — повторил Гендельсон. В голосе вельможи звучало искреннее сострадание оставшегося на берегу, который смотрит, как его слугу черти утаскивают к котлу с кипящей смолой. — Нельзя было брать! Нельзя!.. Взяв этот сатанинский меч, вы взяли на себя и какие-то обязательства…
Еще на столе масса всяких вещей, всевозможных амулетов, крохотных колбочек, медных кувшинчиков, изделий и даже статуэток — все это маг явно сдвинул в кучу, чтобы освободить место для книги. Чуть в сторонке массивная четырехугольная чернильница, куда воткнуто длиннющее перо странной птицы. А по комнате над головой мага перемещается золотистое облачко, где-то рассыпались искры, где-то возникали причудливые очертания драконов, замков, доспехов, дивных зверей, невиданных конструкций…
На стене и наверху каменной арки над воротами стражники весело кричали. Узнали Ланселота, да и мне досталась пара выкриков, но уже от щедрот. Металлическая решетка, выкованная из толстых прутьев толщиной в мою руку, медленно поползла вверх.
— Я бы тоже, — ответил я, голос мой сел на два тона, — но давай альтернативу…
Гендельсон вскоре захрапел, а я подумал внезапно, что и в других руинах могут скрываться те диковинки, на которые не обращают внимания эти люди. Но мы в самом деле должны спешить… Во-первых, надо в Кернель доставить этот загадочный камень как можно быстрее, а во-первейших, я должен вернуться как можно быстрее к Лавинии, моей любимой, единственной…