— Ни фига, — сказался. — Придется рискнуть. Надеюсь… черт, хреново я изучал геометрию.
Когда Гендельсон заканчивал чистить, мы уже обсасывали последние плавнички. Скелеты, разобранные на отдельные косточки и позвонки, уже лишенные таких лакомых межпозвоночных хрящиков, рассыпались по всему столу, похожие на блестящие кольца для миниатюрных колодцев.
— Сэр Ричард! — закричал он еще издали. — Сэр Ричард!
Прямо передо мной темная земля, значит — я вишу мордой книзу. Если повернуть голову, там залитый лунным светом лес. Редколесье, свет легко проходит до земли, а где просвечивает сквозь ветви, там на земле расстелено призрачное кружево. Клешни не совсем клешни, а развилка старого клена. Втиснуло с разгону так, что едва высвободился, оба ствола с облегченным кряхтением сдвинулись на прежние места.
— Летающие крысы, — сказал я невольно. — Да, у нас их называют именно так. За одинаковый набор болезней, что разносят с крысами вместе. Значит, когда здесь вместо голубей взовьются летучие мыши… я пойму, что в чем-то проиграл?
Видел бы ты моего Черного Вихря, подумал я. Ах да, видел, но ты еще не знаешь, что это за конь… Без всякой связи внезапно представил счастливое лицо Лавинии, ее развевающиеся волосы… Ну, конечно, это я поднял ее к себе на седло, и мы мчимся навстречу утренней заре… или закату, какая разница, все равно красиво, счастливо…