Из-под корней чистейший родничок, я пожалел, что встретили такое чудо здесь, недалеко от замка, зато когда придет время ночлега, окажемся либо среди болота, либо на каменном плато без капли воды.
Ему подали массивный половник на длинной металлической рукояти. Сам половник был в серых потеках застывшего олова. Рыцарь зачерпнул и посмотрел в глаза Гендельсону.
Я на всякий случай срезал все опорные нити с одной стороны, паутина без сил опала на другой. Я зацепил; остатки на земле толстой палкой и с усилием отшвырнул, как намокшую рыбацкую сеть, вместе с палкой к левой скале.
Спать еще рано, а просто отдыхать среди бела дня — для меня синоним балдения и расслабления, так что Гендельсон потащился в комнату отдыхать, а я вышел во двор и огляделся. Для Гендельсона, если честно, отдых необходим, он жив еще только потому, что его жировые запасы тают, как снег в марте, а сало поневоле начинает выполнять роль мышц. Я же, хоть и устал, но как подумаю, что предстоит лежать в двух шагах от этого храпящего потного борова…
Я чувствовал себя так, словно тоже вот-вот перекрещусь или перекрещу то место, отгоняя страшного зверя. Посмотрел на Гендельсона, лицо опалило жаром. Дурак же, ничтожество, надутый петух, но все-таки прежде всего подумал о той несчастной, просит принять ее по-доброму, хоть она и чужая, а я сразу о своей шкуре, о своей драгоценной жизни, трус несчастный…
— Сэр Ричард, — повторил он громко и счастливо, — мой король послал меня за вами, сэр Ричард!