На этой-то скамеечке они и обосновались. Эстерсон даже нашел в себе смелость приобнять Полину за плечи — под предлогом защиты от холода.
В это было трудно поверить, но над заброшенной станцией курился дымок! А ведь не далее чем час тому назад он самолично обозревал ее в бинокль. И все там было как всегда: запустение и безлюдье. И вот, среди всего этого декаданса, кто-то вдруг решил растопить камин!
— А что, если бы я представился Санта Клаусом, поверили бы?
Мы как раз гадали над причинами этой приятной перемены, сидя под радужным парусиновым зонтом и швыряя в набегающую волну голыши, как под наш зонтик заскочили две черноволосые амазонки повышенной симпатичности.
А уже через полтора часа я сидел в девятнадцатом боксе на раскладном стульчике и, вполголоса матерясь, зарабатывал свою тройку.
— Вот и хорошо. А я буду «Котенком», можно? Чтобы сильнее отличалось — нарисуем сиамского. Или персидского.