Спокойное какое сословие. Видимо, за недостатком воображения.
А мне показалось, что сейчас он боится не меня.
— Вы, государь, — выдохнул он, — позор Междугорья, позор своего рода, позор нашей короны! И если вам служат Те Самые, то на моей стороне — Господь!
Я в нестерпимой тоске шлялся по его опустевшим покоям. Его тряпки, его зеркала, его побрякушки — это все меня резало, как ножом. Я намотал на запястье жемчужное ожерелье, в котором его убивали, и носил с собой, как четки, не в силах с ним расстаться.
Жена Жака притащила младенчика. И я растерялся. Марианна с чучельниковой бабой, похоже, тоже. Им ведь полагалось бы говорить, согласно святой традиции: «Он так похож на вас, государь», но они решительно не знали, польстит мне подобное заявление или я взбешусь в ответ.