– Твой Шооран только что зарезал любимого сына одонта.
– Это здесь, – уточнил Шооран. – А если ближе к аварам?
– Никого!.. – выкрикнул Турчин. – Совсем никого! Всю ночь глаз не сомкнул.
– Что они знают об илбэче?.. – гневно начал Шооран, но тут же поспешил поправиться: – О нем вообще ничего не известно кроме того, что он ходит один. Я чуть не всю жизнь провел на мокром, и, кто знает, может быть и илбэч сидел среди моих слушателей, но я не взялся бы ничего решать за строителя оройхона. А эти гады жирхоголовые… – Шооран не договорил и, присев на корточки принялся легонько гладить по волосам скулящую Ай.
– А как вы друг друга зовете? – спросил Шооран. – Чтобы мне не пугать всех подряд. Обычаи у вас какие?
Шел мягмар, пещеры шавара были переполнены нойтом, и умерших хоронили в далайне, принося в жертву Ёроол-Гую. Маму завернули в полог палатки, уложили на носилки и с песнями унесли. «О отец наш, Ёроол-Гуй! Тебе отдаем мы лучшую из женщин…»