Поразмыслив, Боройгал велел запереть пленника в подземелье, решив не торопиться с казнью.
Первый урожай после мягмара всегда самый обильный. В этом году взбудораженный далайн бушевал особенно сильно, и созревшая хлебная трава ломалась, не выдерживая тяжести зерна. Но в мисках у освобожденных служителей ничего не прибавилось. Их жизнь ничем не отличалась от существования каторжников. Те крохи, что им перепадали, хрустели неперебродившими зернами и не могли не только накормить, но и просто поддержать силы.
– Что ты скажешь на это? – спросил Ээтгон.
– Знаешь, что мы сделаем, – догадалась мама. – Мы попросим Саригай, она шкуру выскоблит и замочит в нойте, а я завтра доделаю все до конца.
– Ишь-ты, где он уже, – подал голос Шооран. – Через полчаса у вана будет. Вану палачи нужны. Так что, все-таки, выйдет по-моему.
– Эге! – сказал Энжин. – Да так ты вовсе утонешь. Ну-ка, герой, вылезай!