Шооран развернул узел, достал кольчугу. Она была словно новая, живой волос сплетался упругим покровом.
Наутро фронт был прорван. Шооран вновь едва не попал в гущу сражения и вынужден был бежать на запад, где страна огромным мысом вдавалась в далайн. Дюжину дюжин раз благословлял он старейшин, замордовавших свой народ до того, что служители умели только молчать, кланяться и повиноваться. Да случись такие бои в его стране, каждый земледелец схватил бы гарпун, а то и припрятанный хлыст и умер бы на месте, но никому не позволил бы ступить на свое нищенское поле, пока не убран хлеб. Бандиты совершали набеги лишь после уборки, зная, что иначе им придется иметь дело не с цэрэгами, а с мужиками. Даже одонты, планируя облавы, сверялись с календарем.
– Я работаю, мне некогда заниматься играми, – хмуро ответил Шооран.
– Не я! – почему-то испугался изгой. – Это вот он, дьяволопоклонник!
Отойдя на безопасное расстояние, Шооран как обычно оставил Ай промышлять чавгой, а сам вернулся и создал оройхон, которым должна была начаться широкая дорога к кресту Тэнгэра. Об этом оройхоне и докладывали великому вану за обедом.
День Шооран провел, забившись в заросли хохиура и надеясь, что никто не обратит внимания на незнакомого сборщика харваха. Вообще, с приходом дня на мокром появилось довольно много людей: хохиур был изрядно потоптан, чавга выбрана. Видать не сытно жилось народу под крепкой рукой Хооргона.