– Я ничего не брал, – произнес Шооран. – Я свободный изгой и иду по свободной земле.
Утром первого дня по окончании мягмара Шооран пришел проститься.
– Что ему сделается? Живет. Говорят, клад нашел.
– Я ни о чем вас не спрашиваю. И я не буду вас спрашивать. Вы понимаете, о чем я говорю. Больше с вами об этом не будет говорить никто. И вы не должны говорить об этом друг с другом. Вас, всех без исключения, будут кормить и ухаживать за вами. Потом вас приведут на берег и оставят одних. Если захотите, можете висеть там, пока не высохнет далайн. Но я бы хотел иного. Так что ваша жизнь в руках одного из вас. А теперь собирайтесь.
Прошло несколько дней, и случилось событие, заставившее Маканого обрадоваться и встревожиться еще больше. В новый край явился Куюг. Как и Шооран он обогнул мир и пришел через земли вана. Куюгу досталась земля на южной оконечности страны, и это втайне радовало Маканого. Убедившись, что Шооран и Куюг не горят желанием увидеться, он сообщил им, каждому в отдельности, будто и Коайхан тоже живет где-то поблизости. Теперь илбэч мог чувствовать себя относительно спокойно, и результат не замедлил сказаться: оройхоны начали появляться.
– Это проще, чем чавгу съесть, – улыбнулась невидимая собеседница. – Думай сам: Многорукий у восточного берега – значит илбэч – тут. Не станет же он к Многорукому в пасть прыгать. В центре он строил, на юге – строил. Там сейчас землю делят, там шумно. Что ему, жить надоело? Значит, он или мыс дальше двигать станет, или наш оройхон сушить. Ясно?