– Хервиг-то? Факт, любит порыбачить. Раньше любил охоту, но с тех пор как его охромили в битве под Ортом, верхом ездить не может. Только не называй его Королем-Рыбаком, Галахад, во-первых, потому что очень глупо звучит, а во-вторых, потому что Хервигу может быть неприятно.
– Ни под каким видом. Это Розрог. Я никогда не слыхал, сынок, о замке Монсальват. А если я о чем-то не слышал, значит, ничего такого не существует. За здоровье молодых, сынок!
– Сейчас, – сказала Браэнн, стряхивая с глубокого декольте пушинку одуванчика. – Тут нужен кто-то, кто быстро бегает. Мона, Кашка! Raenn'ess aen laeke, va!
Сделала паузу, толкнула его коленом в бедро.
Заботу о погребке и напитках поначалу возложили на Лютика и его коллег-поэтов, но это оказалось страшной ошибкой. Бардов изгнали, а ключи отдали Фрейе, подружке Мышовура. Лютик и поэты целыми днями просиживали под деревьями, стараясь растрогать Фрейю любовными балладами, к которым, однако, островитянка оказалась так же устойчива, как и к алкоголю.
Геральт обошел стол, чокаясь, подставляя спину для поздравительных хлопков и щеки для поздравительных поцелуев. Наконец он приблизился к месту, где к покинутому Цири Галахаду подсел Лютик. Галахад, вперившись в кубок поэта, что-то рассказывал, а поэт щурил глаза и притворялся заинтересованным. Геральт приостановился за ними.