Одна «до» и одна «после», как объяснил Эдвард, когда я запротестовала.
«Джейкоба тоже», — мелькнула неожиданная мысль. Хоть прежняя тоска по нему прошла и получила объяснение — что просто замечательно, — он все еще мой друг. Тот, кто меня знает и принимает такой, какая я есть. Даже если я чудовище.
— Ну, как самочувствие? — спросил Карлайл.
Я прижалась к Эдварду, уклоняясь от папиного грозного взгляда, и машинально вытерла улику со лба тыльной стороной кисти.
— Теперь можно будет снова перебраться в белую спальню? — мимоходом поинтересовалась я.
Мы застыли друг напротив друга, свистун заскользил взглядом по обтягивающему жемчужно-серому платью. Наконец он встретился со мной глазами.