— Не слушай их, Питер, — говорю. — Мы еще живы.
— Государь, вы прекрасны! Надеюсь, вы хорошо выспались?
Оскар тряхнул темными кудрями, улыбнулся — только клыки в лунном свете блеснули, крохотные такие кинжалы, отлитые из сахара.
Я посмотрел на Розамунду, а она опустила глаза. И мне опять стало страшно до судорог.
Даже двойную линию защиты сделал. И сработало.
Меня окончательно окрестили Стервятником. И все время норовили намекнуть, что от меня мертвечиной несет. А может, когда и несло: бывало, придешь на рассвете, вымотанный, будто на тебе поле пахали, руки болят, голова чугунная…. Завалишься спать в башне в чем есть, и когда потом идешь мыться и переодеваться, то действительно не розами благоухаешь. Но ведь кто чем занят! От мужиков навозом пахнет, от рыцарей — лошадьми, от егерей — зверинцем, от ловчих — псиной, и никто им в глаза не тычет. Но я ведь некромант! Я оскверняю могилы! Я нарушаю благородный покой умерших! Я — святотатец!