И глаза у нее горели обычным огоньком предвкушения. Она поняла, что я не рвусь ей обещать, и улыбнулась плотоядно, как ласка.
Спасибо. Меня такой ход событий не устраивал.
А бунт Доброго Робина, как потом выяснилось, стоил многим в Междугорье не меньше, чем мне. Некоторым, вероятно, даже больше.
Да с чего он взял, что я стану его слушать? Тварь такая. Да как у него поганый язык повернулся? И как он посмел до меня дотронуться? Что он себе вообразил?
— Государь мой великолепный, лучший в мире, не имеющий равных, — говорит. — Мой сердечный друг, ты по-прежнему не хочешь выпить моей крови? Стать властелином Сумерек, равного которому мир не знал?
Клод улыбнулся и показал на них глазами — хотел сказать, что тронут и что ему нравится Магдала. Такое редко случается с вампирами — обычно они долго привыкают к людям. А Магдала и Агнесса между тем болтали, как старые подруги.