Федор глянул: вон, неподалеку от билетерши — груда.
Что показалось тетке, осталось неясным, но ее больше не было видно и слышно.
— Тогда поехали? — скучным голосом спросил Друц. Шевельнул бровями, черными с сединой. И из его большого, костистого тела словно воздух выпустили. — Поехали, что ли?
— Ну, это ты, парень, зря! Так бы просто ребра посчитали, а так — за рыбу деньги…
Ждали меня, как дождя, и как дождю позднему,
— Спасибо вам, голубчик, — говорит. — Спугнули воришку. Поймите: не денег жалко. Деньги — пыль, пустяки. Металл презренный. Есть у меня в портмоне две фотографии: жена-покойница и дочка. Вот их жалко было бы, хоть плачь. Да что я вам толкую, сами взгляните…