Ноги мои, ноги! идите! бегите! плечи мои, не ломайтесь! голова, назад не поворачивайся!
Надо бы помолчать, еще и на скаку, но — не утерпела.
— Я это… я ж как лучше хотела! — Акулька в расстройстве чувств шмыгнула носом и потупилась. — А то про вас все: ссылочные! колодники! мажье семя! душегубцы! А вы и не душегубцы совсем! Вон, ты нас с Федюньшей от медведихи оборонил, и тетя Рашелька… она самая добрая! Сухарей дала, солонины… Я ж хотела, как лучше — штоб они все на вас шавить кинули!
Зверина была оголодалой после спячки, со свалявшейся, висевшей космами шерстью — но норов у лесной хозяйки был княжеский (прости, Княгиня!), и перла она "кабаном›, на всех четырех, не вставая на задние лапы.
— Тебе передам! тебе одному, душевный приятель Феодор! Сполна, ни капли не пожалею!..
— Слышь, Рашеля… а ты раньше што — завсегда так жила?