— А вы, — говорю, — жестокосердны, Оскар.
Похоже, Питера не слишком смущал такой способ путешествия — хам выглядел невероятно покладисто. Вот когда мне впервые на миг пришло в голову, что он, возможно, и не врал, по крайней мере, верил в свои слова в тот момент, когда говорил. Но как же меня это взбесило! Мало того что я сам был еще очень далек от того, чтобы поверить ему хотя бы на дырявый грош, меня еще страшно злило… Я сам не понимал что. А этот подонок, похоже, понимал.
Жареный. Купленный в деревне. На вашу дорогу никогда не выскакивали жареные зайцы? А бывает.
Я его поднял с колен и обнял. Он был мне мил, как никогда. Насчет него я тоже кое-что решил. Я жалел его тело, которое хотел бы сохранить по многим причинам, но уже был готов пожертвовать любыми своими желаниями ради того, чтобы оставить поблизости хотя бы его душу.
— Точно, — говорит Эмма. — Так Брунгильда и сказывала.
Любят люди бояться, особенно когда проблемы не у них. И злорадствовать. Очень по-человечески. Кто их осудит?