"А подайте-ка мне, любезный (это я во сне так говорю!), вон то пальто ратиновое, женское, серое, да еще вон тот зонтик, и саквояж ливерпульской кожи, что у вас на верхней полке стоит."
— Не беленись, Тимофей, худой мир лучше доброй ссоры!
Из-под набрякших, пронизанных лиловой строчкой век на тебя глядело тайное злорадство.
Неужто это девка скорбного чревом Федюньши так испугалась?! Вон и Уголек…
Никогда больше таких страшных книжек воровать не буду!
— Я поеду, — гулко ухнуло за спиной. — Отвезу.