Сумка упрямо не запихивалась. Елозя голыми коленками по полу, я проклинала злосчастную «мечту оккупанта» и упорно продолжала. Наконец, проклятое чудо галантереи сдалось и протолкнулось. Ура! Победно вильнув задом, я попятилась из-под дивана и…
«Сдыхаю», – согласился Эрин. Он не мог вцепиться обеими руками в петлю. Пальцы на правой болтались на коже и сухожилиях, выдернутые из суставных сумок.
– Не жаловался. Если не деньгами, то колдованиями.
– Точнее сказать – служат постоянной подпиткой Силы. Эдакие живые батарейки.
Эринрандиру не хотелось сдаваться, но пришлось расписаться в бессилии что-то изменить в пользу следствия. Они и так уже двое суток говорили и думали вперемешку, не чувствуя разницы. Слова и мысли перетекали одни в другие, и… отчего-то Эрину казалось – иначе, если по-настоящему любишь и доверяешь, не бывает. У них с Нолвэндэ только так.
– А Вы представляете себе, что будет, когда об этом узнают мои родители? Моя семья? А они узнают! Достаточно одной фотографии, двух строчек в какой-нибудь газетенке! Даже Владычица оправдает месть. Прецеденты были! – начала уговаривать Эрина напарница, словно и не слышала его железных аргументов.