– Поэт, – мрачно ответил Иван и впервые вдруг почувствовал какое-то необъяснимое отвращение к поэзии, и вспомнившиеся ему тут же собственные его стихи показались почему-то неприятными.
– Так, значит, туда? – спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле.
– Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов?
– Его пришлось схватить? – мрачно спросил Пилат.
– В чем дело? Ведь на дверях же написано, что я не принимаю.
– Есть такой один критик. Я сегодня вечером разнесла всю его квартиру.